Тувинский народ не видел Его Святейшество Далай-ламу 20 лет
19-09-2012, 11:37
Сегодня исполняется 20 лет со дня единственного визита в республику Тыва духовного лидера буддистов Российской Федерации Далай-ламы XIV, о котором и через два десятилетия рассказывают так, словно это было вчера…
Далай-лама прилетел в Туву 19 сентября 1992 года. Двадцатью годами позже, в сентябре 2012 года, Кызыл посетили представитель Его Святейшества Далай-ламы в России Наванг Рабгьял и директор Библиотеки тибетских трудов и архивов геше Лхакдор. 20 лет назад они входили в состав официальной делегации духовного лидера. Стоя на центральной площади тувинской столицы, они вспоминают бескрайнее море людей, собравшихся, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на Будду Сострадания, воплощенного в человеческом теле.
«Когда Его Святейшество Далай-лама завершил свое выступление перед народом Тувы, толпа сомкнулась – каждый хотел подойти хотя бы на шаг ближе, – вспоминает сегодня Наванг Рабгьял. – Стало очевидно, что нам уже не удастся вернуться к машинам. Пришлось тайком от толпы увести Его Святейшество в стоящее через дорогу здание парламента и спрятать его там. Только так мы могли покинуть площадь…»
«Я отчетливо помню, как на другой день выглянул из окна и посмотрел на площадь, где вчера выступал Далай-лама, – добавляет геше Лхакдор, вместе с Андреем Терентьевым сопровождавший духовного лидера в качестве его личного переводчика. – Вся площадь была усеяна потерянными ботинками. Такая суматоха была!»
«Когда наш маленький самолет подлетал к Кызылу, Его Святейшество Далай-лама, как он потом рассказывал мне, услышал доносящиеся неизвестно откуда звуки тибетских труб, гьялинов, которыми в тибетской традиции испокон веков приветствуют высоких лам, – рассказывает Наванг Рабгьял. – Его Святейшество усмотрел в этом благоприятный знак грядущего духовного процветания Тувы»…
Настроение, которым сопровождался визит духовного лидера в Туву, легко ощутить, посмотрев фотографии из архивов Верховного хурала и республиканского краеведческого музея, сделанные старыми пленочными фотоаппаратами. События тех дней подробно описаны корреспондентом «Радио» Леонидом Натпий-оолом, бережно собравшим в маленькой книжечке «Три дня в Туве» все выступления Его Святейшества Далай-ламы. Есть еще одна книга, передающая атмосферу тех дней даже лучше, чем официальные хроники. Она написана путешественником и альпинистом Маадыр-оолом Ховалыгом, в те дни готовившимся совершить восхождение на гору Монгун-Тайга с новым, только что утвержденным флагом республики Тыва, который он надеялся благословить у Его Святейшества Далай-ламы. Вспоминая события тех дней, приводим фрагменты из его невероятно трогательной книги «Освященный флаг».
Юлия Жиронкина
Маадыр-оол Ховалыг. Освященный флаг. Фрагменты..
...До начала долгожданной осенней сессии Верховного Совета остались считанные дни, когда пришло сообщение почти неправдоподобное. Средства массовой информации известили, что к нам в Туву приезжает живой бог, самый великий человек желтой веры на Земле — Далай-лама XIV. Многие усмехнулись, покачав головой; где это видано, чтобы к нам сюда прибыл один из великих людей Земли! Да к нам не то чтобы их святейшества,— из союзного-то Правительства, а теперь — из Российского сроду никто не приезжал. Ан нет, в шестидесятых годах, говорят, был тут Воронов, Председатель Совмина РСФСР, но его мало кто видел из простых смертных. Времена меняются, чем черт не шутит, мало ли какого еще гостя занесет в наши края. Может, приедет и Его Святейшество Далай-лама. Но это событие нас не сильно-то и волновало. К нашим планам никакого отношения оно не имело. Если кто из группы захочет увидеть Далай-ламу — пожалуйста, пусть остается и не идет на восхождение. По нашим расчетам высокий гость должен был прибыть как раз в те дни, когда нам уже следовало штурмовать Монгун-Тайгу.
Мы не были поклонниками желтой веры — буддизма, но при восхождениях не забывали поклоняться духам гор и рек. В нашем сознании жили эти духи, и шло это не от бабушкиных сказок, а от нашей древней веры — языческой. Тувинец, как и любой человек, с самого рождения и до последнего своего часа крепко-накрепко связанный с природой, спящий под мириадами звезд Вселенной, которые видно из отверстия юрты в любое время ночи, конечно, предпочитает поклоняться материям осязаемым: горам, рекам, Небу, Солнцу. А нашими богинями, перед которыми мы, покорители высоты, преклонялись, были белогрудые Менгулек (3 488 м), Ак-Оюк (3 614 м), Ак-Чарык (3 506 м), Чурек (3 585 м) и многие другие ледниковые вершины. А среди них величественно возвышалась Монгун-Тайга. Вот кому мы всегда поклонялись, вот к кому обращались беззвучными губами: «О! Великий Хайыракан! Будь милостив к нам! Ниспошли нам удачу, хорошую погоду! Оршээ, Хайыракан!»… И потому наша вера, вера в силу природы, нисколечко не была связана с желтой верой Его Святейшества. Если б в те дни кто-нибудь сказал, что наша затея имеет отношение к Далай-ламе, я выразил бы ему сочувствие: да все ли у него дома? Новый флаг, Монгун-Тайга, мы, восходители, связаны одной основной веревкой, это понятно, а Далай-лама… извините, это человек из другого, параллельного мира. Кто мог тогда предположить, что Далай-лама станет как бы участником нашего задуманного восхождения!
И вот, 17-ая сессия Верховного Совета начала работу. Назавтра от депутата, генерального директора комбината «Туваасбест» Г. В. Парамзина пришло сообщение: «…отложите день водружения флага». Когда он звонил, меня не было дома и в голову лезли предположения. Возможно, как и предупреждал М. С. Козлов, депутаты не утвердили эскиз флага, либо снова оттягивают его обсуждение. Но слухи уже доносились, что флаг утвержден, передали об этом и по телеканалу. Тогда зачем нам откладывать?! Совершенно непонятно. Известно, сомневаетесь — самый лучший выход принять решение, будь оно верным или нет. Мы решили ждать, пока выяснится, в -чем суть предупреждения. Сейчас-то уж нам спешить некуда, волнения улеглись, можно спать со спокойной душой.
В те дни только и было всюду разговоров — в автобусах, на службе, со знакомыми: «Далай-лама! Далай-лама! Хоть бы раз в жизни живого бога увидеть! Как бы съездить в Кызыл!?» Приближалась суббота. В тот день Далай-лама XIV должен был прилететь в Туву. Раз перенесли день восхождения с флагом свободное время есть, ради интереса почему бы и не съездить в Кызыл? Далай-ламу увидеть, да еще попытаться выяснить, в чем причина нашей задержки. Через два-три десятка лет рассказывал бы я, седобородый старик, внукам: «Детки .мои, когда я был в том возрасте, как ваши родители сегодня, я видел Его Святейшество Далай-ламу…» Так, в канун приезда Далай-ламы, я оказался в Кызыле.
В тот день, 19 сентября, дул прохладный ветерок, небольшие облака, словно стадо разогнанных баранов, спешно плыли по осеннему тувинскому небу. Дорога в аэропорт из города была полностью перекрыта работниками ГАИ, милиционерами. Проезд был разрешен только спецмашинам или автотранспорту государственных чиновников. Везде посты, заслоны. От такой сверхпредусмотрительности перед встречей делалось на душе как-то нехорошо: стыдно, ведь приезжает человек одухотворять людей. Тувинцы же можно сказать жили, без религии лет шестьдесят. Приедет Далай-лама XIV — и пребыванием в Туве соединит концы оборванной шестьдесят лет назад нити, вновь свяжет народ с религией. А тут могло показаться: ждут, встречают самого наиглавнейшего чиновника Земли.
Тувинец испокон веков встречал гостя не на пороге юрты, а еще на подходе, у коновязи. И потому мы, немногие автомобилисты. окружными дорогами объехали заслоны ГАИшников. В аэропорту простого люду было мало, только те, кто протиснулись в салоны немногих «жигулей» и «москвичей». И здесь меня охватила досада: почему так мало простых верующих? Да хоть бы и неверующих. А за металлической изгородью, на бетонке аэропорта виднелась большая толпа людей в фетровых шляпах, кожаных куртках и пальто, новоиспеченные ламы в красных и желтых одеяниях, немало женщин, причастных к государственным чиновникам. Серебристый ЯК-40 пошел на посадку. Наша небольшая разношерстная толпа гадала, из каких ворот будет выезжать Его Святейшество. Вскоре определилось: вот они, его святые врата. Мы туда. А как встречать-то Его Святейшество? Стоя, хлопать в ладоши? Или, по нашему обычаю, протянуть руки ладонями вверх и произнести слова благопожелания? Никто этого не знал. Нет, все-таки нашелся среди нас человек, знающий обряды, и показал, как следует поступать в подобных случаях. Он встал на колени у обочины асфальтированной дороги, приложил ладони обеих рук к груди. Многие последовали его примеру. Как говорится в тувинской пословице, возможно, мы промазали утку, но в озеро попали наверняка. В такой новой для нас, необычной позе стали терпеливо ждать Его Святейшество Далай-ламу, представляя его себе в искрящихся золотых одеяниях, с пронзительным, цепким взглядом колючих глаз на суровом лице.
С бетонной площадки аэропорта вереницей, медленно ползли к нам «Волги». В передней белой «Волге» рядом с водителем сидел… Его Святейшество Далай-лама XIV! Никто не объяснял, никто не комментировал, но разум, сердце подсказали это— Он! Первым, что приковало наш взгляд, было его лицо. Далай-лама оказался похож на тувинца: лицо смуглое, лоб высокий, открытый, из-под затемненных стекол очков в тонкой оправе искрились лучи доброты. Одет он был в ламское облачение бордового цвета. Улыбка Далай-ламы на удлиненном скуластом лице, казалось нам, знакомым с детства, излучала такое добродушие, что наши мысли о нем, как о сверхъестественном человеке, моментально улетучились, представилось вместо того, будто мы знакомы с ним многие годы, и он — наш старый друг. Да-а, мощь и величие этого человека оказались в его простоте. А буддизм,— сразу вспомнилось,—одна из самых распространенных религии на Земле, имеет самую древнюю историю и самую большую численность поклонников на Азиатском континенте.
Город Кызыл, вся Тува за историю своего существования, еще не принимали никого с такими почестями, как Далай-ламу. Центральная площадь между театром и Домом Правительства буквально кишела людьми. Кого только здесь не было: v входа в театр Президент Ооржак со своими помощниками и заместителями, министры. Председатель Верховного Совета Бичелдей, артисты, русская бабка с большим бронзовым крестом в руках, разношерстный люд, жаждущий хоть на миг, хоть одним глазом глянуть на живого бога на Земле. Народ бурлил как Хутинский порог. После своеобразной церемонии оповещения о приезде Далай-ламы на тувинскую землю,— на белом коне, как глашатай, скакал заслуженный артист Дамба-Доржу Сат,—в той же белой «Волге» подъехал Его Святейшество. В сопровождении многочисленной свиты, разномастной толпы радио- теле- и фотожурналистов Он воссел на специальный трон у входа муздрамтеатра. Я не буду отвлекать внимание читателей на слова, сказанные Далай-ламой, сразу переведенные на два-три языка, не стану рассказывать о сотнях милиционеров, оцепивших плотным строем площадь, о журналистах, сверкавших, блиставших своими кино-, теле-, фотокамерами, не посмею повествовать о том, как стояли стар и млад, протягивая бронзовых божков и яства перед собой, иные принесли и привезли детей, скованных недугами. Я продолжу наш рассказ о дальнейшей судьбе Государственного флага, прерванный визитом Далай-ламы.
Слышим, громкоговоритель вызывает нашего знаменитого борца Маадыра Монгуша. Мы с соседями, стоявшими в толпе, предположили, что, наверное, хотят показать Его Святейшеству тувинскую национальную борьбу — хуреш. И действительно, со ступенек Дома Правительства спускались четверо борцов, самые титулованные — Маадыр, Аяс, Амир и Алдын-оол – в борцовских костюмах. Они несли… новый флаг Республики! Вот он, утвержденный сессией флаг! Каждый из борцов держал голубое полотнище за край на уровне плеча. Я сразу поднес к глазам восьмикратный бинокль. Что такое? Мне показалось, что богатыри несли другой флаг, не такой, какой мы сшили. Говорят, своим глазам свидетелей не нужно. Сейчас-то и открылась мне загадка сообщения Парамзина: вот почему он советовал перенести день восхождения. Оказывается, на сессии утвердили другой эскиз флага. И вот какой: полотнище само голубое, как и было, но от углов, где должно укрепляться древко, начинался желтый треугольник, ограниченный бело-голубыми полосами, которые соединялись в середине и шли вдоль полотнища, параллельно краям. И никакой буквы «А» старотюркского алфавита. Этот флаг сразу понравился мне. Здесь не было резких, контрастных цветов. Все цвета знакомы каждому тувинцу с детства: небо над нами всегда голубое, белые юрты, белое молоко, золотисто-желтые лучи солнца… и желтая вера. А несли на руках богатыри новый Государственный флаг для освящения самим Далай-ламой. Здорово придумано, чтобы новый флаг освятил сам живой бог на Земле! Когда борцы несли освященный флаг обратно в Дом Правительства, кто-то из стоявших рядом спросил как бы самого себя:
— Неужели Президент велит вывесить этот флаг над зданием Правительства?
— Не-а, освященный флаг он оставит в своем кабинете, а на здание повесят другой флаг. Не сегодня, завтра — знаешь, сколько таких флагов будут штамповать,— объяснил другой, хриплым голосом, и с такой осведомленностью, словно состоял в помощниках Президента.
Освящение флага, случайно услышанный разговор об освященном флаге — все это вползло в мой мозг, в мое существо. «Да, Государственный флаг — один из главнейших символов государства… они развеваются везде: на зданиях посольств, на кораблях, бороздящих океаны, на вершинах и полюсах мира, куда добрались люди. Каждый представляет свою страну своим флагом. «Помню, над Монгун-Тайгой развевались флаги одного цвета — красные. И мы не раз водружали красные флаги СССР и РСФСР, и эстонцы, и украинцы, побывавшие на вершине, водружили тот же флаг красного цвета. Наш новый Государственный флаг — вот он. Если мы засидимся, чего греха таить, может колыхаться на вершине Монгун-Тайги неизвестно чей флаг. Был бы российский, куда бы ни шло, а если какой-то иной из стран СНГ? Или — прибалтийского государства? Э-э, да я не знал бы, куда от стыда глаза девать. Свои-то скалолазы, выходит, просидели сложа руки… Ни о чем другом не думалось, кроме как о Государственном флаге, не для красного словца так пишу. А что, если попросить у Президента освященный флаг и водрузить на вершину? Ну, нет, эта мечта неосуществима: такую святыню отдать на растерзание ураганным ветрам, чтобы продержалась она там, на вершине, день, неделю, в самом лучшем случае — дней десять? Да, здорово было бы, если бы мы водрузили флаг, освященный самим Далай-ламой. Но что поделаешь? Положение безвыходное, остается только сожалеть.
Глубоко вздохнув, я снова вернулся к окружающему миру. Далай-лама со своего великолепного трона стал читать буддийские сутры. Мы не знали значения сутр на тибетском языке, но монотонный, словно напев ветра или какой-то рокот из самых глубин природы, голос его все больше проникал в наше сознание, н наши клегки, какая-то дремота охватила меня, стоявшего на коленях, как вдруг одна мысль молнией пронзила все мое тело. Да, казалось мне, бесшумная молния сверкнула над многотысячной толпой верующих, над сотнями представителей правопорядка, над свитой самого Далай-ламы XIV. Так у нас же есть время для освящения нашего флага! Еще есть! Надо спешить! Надо успеть!
Поздно ночью приехав домой и немного вздремнув, спозаранку спешу к нашей мастерице Тамаре. Флаг все еще оставался у нее.
— Придется флаг этот распороть по швам, шить будем новый. Вот размеры, вот желтая ткань, вот ширина белой полосы,— разъясняю ей кратко все и добавляю:— Завтра этот флаг будет освящать сам Далай-лама XIV.
Правильные черты лица истинной дочери кочевников от удивления мгновенно изменилось:
— Да вы что! Далай-лама и близко не подпустит!
Но постепенно смуглое ее лицо озарилось улыбкой. Наверное, она представила себе, как сам Далай-лама будет освящать флаг, сшитый ее руками, и, возможно, это стало ей интересно.
— Наша задумка может осуществиться. Только, только..— нужен флаг. Остальное мы берем на себя,— заверил я.
Улыбка с ее лица исчезла, Тамара встрепенулась, как ото сна, и занялась швейной машинкой.
Было воскресенье. С кем же мне посоветоваться, с кем договориться об освящении флага? Поехал в Чадан, председателя райисполкома соседнего Дзун-Хемчикского района застал дома. Макар Донгак — мой земляк, знал его с детства. Без церемоний объяснил суть дела и попросил помочь.
— Так и быть,— своим неспешным говором ответил он.— По этому вопросу я заранее переговорю с Президентом. Приезжайте пораньше!
Кажется, все дела ладятся! Только, как говорится у нас, не снимай обувь, пока не увидел реку.
Когда я возвратился из Чадана, мастерица наша заканчивала работу, строчила последние швы.
— Неужто уже вечер?— Тамара выглянула в окно. Ей не поверилось, что прошел еще один осенний день. Отрезала нити, соединявшие ткань со швейной машинкой, и расстелила на ковре сшитый флаг, погладила его по всем краям смуглыми тонкими пальцами с какой-то нежностью. Я опустился на колени и стал разглядывать флаг. Вот это действительно был флаг! Достаточно кинуть на него взгляд, и светло становилось на душе. Невольно появилась улыбка восхищения. Желтый треугольник флага — это желто-золотистые лучи утреннего солнца, это властный цвет желтой веры; бело-голубые полосы, идущие с двух краев и соединяющиеся в середине, означают Бий-Хем и Каа-Хем, соединившиеся в Улуг-Хем, белый цвет — цвет новых юрт, молока, так почитаемого нами. Это все пришло в голову мгновенно. А само голубое полотнище — это цвет наших бесчисленных горных рек и озер, цвет самих гор, цвет нашего чистого неба. Прекрасен флаг! Таким и должен быть флаг Тувы. И расцветка — одно, но как он сшит! Творение рук мастерицы можно сравнить разве что, с гимном или с лирической поэмой. Даже как-то жалко оставлять такой флаг всем ветрам на ледниковой вершине.
21 сентября 1992 года в степи Бора-Булак, возле огромных белых букв «ЧАДААНА» народу, всякой техники было видимо- невидимо! Только в нашем эпосе так сказывают: народу, как караганника, караганника—как народу. Это прибыл всякий люд со всех западных районов республики, чтоб хоть одним взглядом увидеть самого живого бога желтой веры, Его Святейшество Далай-ламу XIV. Люди шли с детьми, со старцами, ехали на лошадях, на тракторах, на автомашинах — легковушках, грузовиках; на всем, на чем только можно ехать,— на мотоциклах, велосипедах, мопедах. В несколько раз было больше народу, чем позавчера в Кызыле. С утра день был прохладный, только с полудня солнце стало пригревать бора-булакскую степь. Люди ненароком поглядывали в юго-восточную сторону, туда, где прежде стоял Великий Храм — Устуу-Хурээ, и откуда вот-вот должен был появиться вертолет. По ту сторону двугорбой горы, в прекрасной долине несколько десятилетий назад наша революционно-настроенная молодежь, по примеру воинствующих безбожников, сожгла и разбила до основания Устуу-Хурээ, самый большой ламский монастырь в Западной Туве. Далай-лама XIV должен был посетить руины хурээ и освятить это место для восстановления храма.
Ждать нам пришлось недолго. Стрекот вертолета МИ-8, появившегося из-за гор, заставил всех прибывших в эту степь шептать беззвучно: «Далай-лама! Далай-Лама!» Вертолет зеленого цвета сел в пятидесяти метрах от специально приготовленной для этого случая большущей сцены с шатром. Далай-лама XIV с неизменной доброй улыбкой на смуглом лице, такой, каким я видел его и впервые, сделал первые шаги по Хемчикской земле! Один из свиты ловко заслонил его зонтиком от лучей немощного уже сентябрьского солнца. С Далай-ламой XIV были Президент, Председатель Верховного Совета, члены Правительства, министры внутренних дел и госбезопасности, наши новоявленные ламы и их ученики — хуураки. Его Святейшество взошел на престол, привезенный из Кызыла. Тысячи и тысячи пар раскосых глаз внимательно следили за малейшим движением живого бога на Земле, всем нутром улавливали каждое его слово,
Наши заботы, наши мысли были другие; зная уже, как освящают флаг, я живо нашел среди разношерстной толпы трех акдовуракцев, рассказал парням, в чем суть их дальнейших действий. Флаг был аккуратно упакован в полиэтиленовый мешочек, и мы оказались позади сцены, конечно, оттуда Далай-ламу не видели, по четко слышали из громкоговорителей его голос и речь переведенную на русский и тувинский языки.
— Не обижайтесь, парни, что не видите Далай-ламу XIV,— уговаривал я,— зато через несколько минут будете с ним рядом! Так-то, главное — терпение. Впереди нас плотное кольцо милиционеров, но это — самое близкое место к Его Святейшеству.
Голове района Макару Донгаку было не до нас, он был рядом с Далай-ламой, и мы, подозвав его заместителя Серен- Доржу Ондара, попросили передать нашу просьбу. Ондара я знал по нашей удалой юности; вместе строили горнообогатительный комбинат и молодой город асбестовиков Ак-Довурак. О нашем замысле с флагом он знал. Сидим и гадаем; разрешат или не разрешат освятить флаг? Время шло, а вестей никаких. Смотрим, Ондар идет к нам быстрыми шагами:
— Не разрешили!— коротко бросил он.
Громом с осеннего неба прозвучали для меня эти слова, я на какое-то время даже вроде бы оглох: четкая речь Далай-ламы отдалилась и уже казалась шепотом; крики ребятни, команды милиционеров, гул автомобиля, говор женщин — мир звуков для меня исчез. С минуту, наверное, был в оцепенении, не мог произнести ни слова, едва набравшись духа, почти прошептал:
— Не получилось, парни.
И трое моих помощников, поняв, что интересная затея не удалась, молча затерялись в толпе.
Так все же кто не разрешил-то, Президент или Далай-лама? Да, какая разница, кто бы ни был. Сказано — нет, и все! Что тебе, так обязательно надо было освящать флаг? Ну что, сшил, подготовил флаг, так водрузи его втихаря хоть на Монгун-Тайгу, хоть на макушку мира! Чтобы тебе еще Далай-лама освятил флаг? Ишь чего захотел? Как говорится, дурная голова ногам покоя не дает. Эти мысли своей правдой били не в; бровь, а в глаз. Конечно, так и должно быть, не каждому встречному дано, не то что освятить флаг, а близко увидеть самого Далай-ламу. И верно, у нас нет ни малейшего повода для встречи с лауреатом Нобелевской премии мира, Его Святейшеством Далай-ламой XIV, мы ведь даже и не последователи его религии, не знаем ни одной строчки сутры желтой веры. И правильно сделали, что не подпустили нас к Далай-ламе. От таких мыслей в душе стало легче.
Завернул флаг в прозрачный полиэтиленовый мешочек, зажал под мышкой и хожу в толпе, виду не показывая, что не осуществил один из главных, может быть, во всей моей жизни, замыслов, притом связанный с новым Государственным флагом. Минут через десять вижу Серен-Доржу Ондара, он кого-то искал в толпе, рыскал взад, вперед. Наши глаза встретились:
– Где твой флаг? Разрешили освятить! Вам дается всего лишь минута!— бросил он и так же внезапно исчез.
Бурган оршээзин, господи ты боже мой! Как-то не верится! Но своим ушам свидетели не нужны. А где же мои парни? Как найти их в многотысячной толпе? Может, взять первых встречных? Оглянулся — вот они стоят, все мои трое знаменосцев: Манчын-оол Кужугет, Олег Ооржак, Алексей Ондар.
— Парни, спешим! Будут освящать флаг!
Перешагнули мы сидящих милиционеров и оказались в центре, справа от сцены. Флаг развернули, взялись каждый за угол полотнища. Ждем. Сейчас-то мы спокойны, наблюдаем за всем происходящим на сцене. Его Святейшество Далай-лама XIV восседает на троне, произносит благопожелания, его личный переводчик прекрасно передает смысл сказанного на русском языке, а затем следует перевод на тувинский. Слабоватый, к сожалению: конечно, за долгие годы религиозные термины забыты нами.
Вчетвером, с флагом на плечах, поднимаемся по ступенькам, а сердца стучат, словно буддийские барабаны. Краешком глаза заметил Президента Ооржака; это он дал указание освятить флаг. Это уж точно! Пред нами на золотистом троне сидел Его Святейшество Далай-лама XIV — Тенцин Гьятцо.
— Ваше Святейшество, с нижайшим поклоном просим освятить наш флаг!— Кажется, такие краткие слова вылетели из моих губ. Перед самим живым богом я от волнения не смог уследить за тем, что произносил, но подготовился сказать что-то вроде этого. Я не успел даже заметить выражения лица Его Святейшества, перед глазами все поплыло. Никто не переводил наших слов, но Далай-лама XIV отпустил на запястье четки — бусы темно-коричневого цвета, с подлокотника трона взял длинное, белое, как снег, шелковое полотнище-кадак и встал. Мы были на расстоянии шага. Один из свиты Его Святейшества, тоже в ламском одеянии, стал помогать Далай-ламе. Они стали привязывать священный кадак к левому углу флага, там, где его держал Алексей Ондар. Верно у нас говорят, что живой человек и гнедого волка увидит. Разве я предполагал, что когда-нибудь окажусь рядом с самим Далай-ламой, самым большим Человеком желтой веры! Мне никогда не приходилось иметь дело даже и со знаменитостями республики, не то что вселенского масштаба. Когда я под полотнищем флага увидел голый локоть Далай-ламы с четками, в голову мгновенно пришли чьи-то слова, сказанные при встрече Далай-ламы в Кызыле: простому смертному, мол, надо постараться прикоснуться к нему или хотя бы наступить на Его следы, и всю жизнь тебе будет сопутствовать удача. Решение пришло в тот же миг, и я как бы ненароком коснулся левой рукой локтя Его Святейшества. Он не подал виду, что заметил мое неэтичное поведение. Ослепительная улыбка Далай-ламы XIV при освящении флага снопом искр вошла в нашу плоть, и мы явно ощутили прилив энергии. И нам, простому люду, родившемуся на берегах стремительного Алаша, Аянгаты, Хемчика, захотелось пожелать долгой жизни Его Святейшеству. И пусть миллионные поклонники буддизма освятят его праведный белый путь, пусть осуществится святая его мечта — свобода над Тибетом лучезарно взойдет на вечные времена!
Когда мы вышли из плотного кольца людей с освященным флагом в руках, наши лица, наверное, светились от радости, словно у младенца, увидевшего упругие, белые груди матери. Подбежало к нам несколько человек.
— Флаг этот освятил сам Далай-лама. Его руки трогали это полотнище!— И они стали прикладывать к лицу, целовать флаг и священный белый кадак, подаренный Далай-ламой. Протянутых к нам рук с каждой минутой становилось все больше, того и гляди, они в клочья разорвут флаг и кадак. Беда неминуема!
— Что вы делаете! Уберите руки!— Я крикнул, наверное, нечеловеческим голосом, потому что на доли секунды ослабли руки, отпустили наши святыни. Мне этого времени было достаточно, чтоб выхватить флаг и кадак. И я побежал со святынями подмышкой в степь, где стоял наш «жигуленок». Бежал, словно лермонтовский Гарун, «быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла». Бежал и бежал, временами оглядываясь, но погони не было. Сердце пело, ноги не чувствовали земли.
Через три дня, а в это время Его Святейшество Далай-лама XIV, наверное, был уже в другом краю Земли, мы на трехосном ЗИЛе ехали через перевалы, через таежные реки на Монгун-Тайгу. Нас было двенадцать человек. Выехали из Ак- Довурака в полдень, направились в Овюр, проехали Саглы, по верховыо Барлыка, а через десять часов, ночью подъехали к реке Мугур под Монгун-Тайгой. Хотелось нам поставить лагерь ближе к месту штурма, но в темноте, при свете фар, в горах трудно сориентироваться, и решили, чтобы не блуждать, до утра разбить лагерь у реки. Заполыхал яркий костер, далеко осветив голые лиственницы, таежные кустарники. Вместе с пламенем костра вспыхнули и веселый смех, и говор моих друзей-восходителей.
…На ледовой вершине нас ждало разочарование. Девять лет назад, когда я с парнями стоял здесь, пик был обозначен: бюст Ленина, согнутый флагшток и еще какой-то транспарант. Сейчас же ничего не было, абсолютно никакой обозначеной точки. Что ж, придется теперь нам самим определить, где находится точка, самая близкая к небу. Мы посмотрели на Данзычи: он ведь маркшейдер. Сделав про себя какие-то визуальные расчеты, он уверенно указывает то место, где быть флагштоку. Моге-оол тут же вбивает шлямбур в лед все глубже и глубже. Чтоб согреться, приходится нам поочередно брать в руки двухкилограммовый молоток и медленно раскалывать лед. И вот он установлен, сборный флагшток, длинною пять метров. Я заранее отошел метров на десять, держа наготове приготовленный Савиныхом Владимиром фотоаппарат.
— Государственный флаг Республики Тыва подня-а-а-ать!— как можно торжественней, стараясь заглушить вон ветра, прокричал я. Они, все втроем, подняли флаг.
Вот он, наш долгожданный миг! Новый флаг Республики Тыва с желтым треугольником слева и двумя сходящимися в параллели белыми полосами по всей длине, на чистом голубом фоне, освященный Его Святейшеством Далай-ламой XIV, сшитый простой женщиной-тувинкой, поднят на высочайшей вершине Тувы, на 3 976.9 м над уровнем моря. Наш новый флаг развевался на ветру и был потрясающе красив!
Это событие произошло 27 сентября 1992 года, ровно в полдень. Со дня утверждения нового флага Республики Тыва па сессии Верховного Совета прошло одиннадцать дней, со дня освящения Далай-ламой XIV—шесть дней. Еще месяц и пять дней остается до водружения нового флага на зданиях Верховного Совета и Правительства Республики Тыва. Такой флаг будут водружать впредь много раз, в различных местах. Но самый первый, над всей Тувой он поднят здесь! Освященный флаг! Он трепещет на ветру над нами голубым фоном, сливаясь с голубым небом. Под нами раскинулись просторы Монголии, ее озера, горы, на западе Малая Монгун-Тайга — хребет Чихачева, еще далее — просторы Алтая, а на севере хребты Шапшаалский и Цагаан-Шибэту… Все они — молчаливые свидетели нашего успеха. Сбылось! Мы осуществили свою скромную мечту, преодолев — ох!—немало препятствий. Трудно передать словами те ощущения, которые мы пережили в эти минуты, стоя над облаками, над всей Восточной Сибирью.
На вершине мы пробыли около часа. Флагшток мы, для его крепости укоротили, закрепили флаг. Пошли назад, мысленно прощаясь с флагом, и долго не могли идти спокойно: то и дело оборачиваясь, любовались своей работой. Над молочно-белым огромным куполом трепетало на ветру наше голубое создание.
Казалось, ему, познавшему высоту, хотелось взмыть выше и выше. Интересно, сколько будет стоять этот самый первый, освященный тувинский флаг? Неделю? Месяц? Мы-то, немногие, знаем: достаточно вчерашнего бурана хоть сейчас, и он действительно устремится в неизведанные высоты. До свидания, Монгун-Хайыракан! Через год мы вернемся с новым флагом! Отныне на твоей вершине будут развеваться желто-бело-голубые флаги на все времена!
Мы поспешили вниз, на скальный гребень, к говорливому Мугуру, в лагерь, к друзьям. Хотя большинство из группы не было на вершине, но присутствие их духа, их поддержку мы постоянно ощущали на себе. Это была наша общая победа. Белый кадак Далай-ламы, побывавший на вершине и возвращающийся в мир людской, будет нам постоянно напоминать те беспокойные дни, доставившие столько огорчения и радости в нашей быстротечной, как миг, жизни.
Декабрь, 1992 г.
Фотографии любезно предоставлены для публикации Анетой Ооржак
Вернуться назад