Выступление на открытии Международной конференции по Винае

Скачать

Его Святейшество Далай-лама выступает на Международной конференции по Винае в центральном университете тибетологии в Сарнатхе, Индия. 17 января 2011
Продолжительность 26 мин.

Хотел бы сразу оговориться: во-первых, я плохо говорю по-английски, во-вторых, предпочитаю общаться неформально и по существу. Мне кажется, так лучше.

Итак, прежде всего, я действительно очень счастлив принимать участие в этой встрече, объединившей бхикшу, монахов, из разных традиций и стран. На протяжении нескольких дней здесь проходили серьезные обсуждения и обмен мнениями по вопросам духовной практики и духовного опыта. Это очень полезно и очень важно.

На этой планете предоставлены разнообразные религиозные традиции; традиции с различными философскими корнями. И все эти крупные религиозные традиции по-прежнему играют важную роль в жизни человечества, населяющего нашу планету. Даже сегодня, в 21-м столетии, когда материальное развитие достигло высочайшего уровня, различные религиозные традиции продолжают играть существенную роль.

Я полагаю, что во второй части 20-го столетия даже богатые люди, выходцы из богатых семей, даже миллиардеры начали ощущать, что у материальных ценностей есть свои ограничения. Они начали осознавать, что, если мы хотим сделать наше общество счастливым, то нам нужны нравственные ценности. Вот почему все больше людей в наши дни начинают проявлять интерес к науке о внутреннем мире человека, к ценностям внутреннего порядка.

Различные религиозные традиции на протяжении тысячелетий подчеркивали важность нравственных ценностей. А потому единство в отношениях между различными религиозными традициями жизненно необходимо. В последние десятилетия я стараюсь проводить встречи представителей различных традиций. Это встречи носят академический характер. Ученые-философы обсуждают, в чем состоят различия между религиями, и когда они выявляют такие различия, то задаются вопросом: а в чем назначение всех этих разнообразных философских воззрений. Выясняется, что более или менее цель одна. Встречи ученых-философов, представляющих разные традиции, весьма и весьма полезны для углубленного понимания этих традиций.

Но важнее того встречи духовных практиков, людей, обладающих определенным духовным опытом. Когда встречаешься с такими людьми, то начинаешь по-настоящему понимать ценность других традиций.

Здесь же собрались бхикшу различных направлений буддизма для того, чтобы обменяться мнениями о нашей [религиозной] традиции, а также каждодневной жизни и глубоком духовном опыте. Чрезвычайно важно и полезно знакомиться с различными направлениями буддизма, потому что это поможет нам по-настоящему почувствовать себя братьями и сестрами по вере.

Вот что я хочу вам рассказать: это было в этом самом месте, в Сарнатхе, вскоре после того как я прибыл в Индию, став беженцем. В апреле 1959 года я ступил на индийскую землю, а в январе или феврале 1960-го организовал встречу индийских буддистов. В ней приняли участия члены Общества «Махабодхи», в основном из Калькутты, но также и отсюда. Я пригласил и учеников доктора Амбедкара с надеждой на то, что все эти последователи Будды, индийские буддисты, узнают друг друга поближе ― такую цель я ставил ― и будут совместными усилиями служить Дхарме. Но вместо того чтобы прийти к взаимопониманию, они принялись критиковать друг друга. С тех пор я оставил эти попытки. Более не пытался объединить представителей разных традиций буддийского сообщества, разных групп.

И еще о моем личном опыте. За последние 50 с лишним лет у меня установились очень тесные связи с христианами, а также с индуистами и иудеями ― мы очень близки. С мусульманами в последние годы у нас также сложились тесные отношения. И с людьми, практикующими ислам. И конечно, в последние годы мы предпринимали немало совместных действий с лидерами, духовными практиками индуизма. А вот с буддийскими монахами из Шри-Ланки, из Бирмы, из Тайланда я встречаюсь практически в первый раз!

Говоря откровенно, сами слова «Махаяна» и «Хинаяна» порой стеною встают между нами из-за недостаточного понимания того, что на самом деле представляют собою санскритский и палийский каноны. А ведь у нас общая практика ― практика Винаи! А потому если бхикшу, практикующие Винаю, из разных буддийских стран встретятся и обсудят, в чем состоят различия между нашими традициями, то выяснится ― как только что показал нам докладчик, ― что свод монашеской дисциплины в обеих традициях одинаков, за исключением незначительных различий в изложении пятой категории падений. Но это небольшие различия.

Я тоже отметил, что, согласно палийскому изложению обетов пратимокши, есть только одно требование: вы должны подобающим образом носить нижние одеяния. В санскритском же изложении говорится: во-первых, вы должны носить их как подобает, а, во-вторых, нижние одеяния не должны быть намного выше колен и намного ниже щиколоток. И вот так тоже быть не должно. И этот край тоже не должен слишком длинным. Приводится семь таких пунктов. Но это не важно. Это мелкие различия.

А 4 обета раздела «парачика», 13 – раздела «сангха[дисеса]» и еще 30 – [раздела нисаггия-пачиттия], описывающих правила ношения одежд, ― все они одинаковы. Что касается раздела «пачиттия», то у нас этих обетов 90, а в палийском изложении обетов пратимокши ― 92. Два дополнительных обета геше-ла уже разъяснил. Так что, больших различий нет.

А вот вы… где сидят китайские монахи? Тайванцы? Вы упомянули о модернизации Винаи. Конечно, обсудить этот вопрос имеет смысл, но важно оставаться в рамках основного пути, проложенного Буддой. Его мы менять не можем. Согласно Винае, только Сангха обладает наивысшим авторитетом для принятия решений. Пусть я и ношу имя «Далай-лама», и многие меня превозносят, но я, отдельно взятый монах, не обладаю полномочиями вносить изменения.
У меня тоже был такой случай, однажды Его Величество король Тайланда пригласил меня и тайского монаха Сангхараджу на обед. За день до этого обеда я консультировался с послом Индии в Бангкоке: разумеется, речь идет об очень высокопоставленной особе, но все же должен я пожимать ему руку или нет? Мы долго говорили и пришли к такому выводу: завтра вначале я должен стоять вот так. Если Его Величество протянет мне руку, то и я протяну ему руку в ответ.

Мне было очень трудно. Когда верующие люди низко кланялись мне и вставали передо мной на колени, я как монах не должен был реагировать. Мне было немного не по себе. Конечно, когда я был в Тайланде, то должен был следовать установленной в Тайланде традиции.

И еще ― правило не принимать пищу после полудня. Когда мы летим на запад на самолете, мы вылетаем из Дели рано утром, а в Нью-Йорк прибываем в два по полудню. Три-четыре раза обедаем. Покидаем Дели ― первый обед. Достигаем Европы ― второй обед, накануне прибытия в Америку ― третий. А когда летим в противоположном направлении, то нужно хорошенько подумать, во сколько мы прилетим. Однажды я летел в Тайланд. Мой самолет прибыл в Тайланд в час дня. В тот день обедать мне не пришлось (смеется). Все это, конечно, не так важно. Но обсуждать эти вопросы необходимо.

И еще один момент, о котором я хотел бы упомянуть. Сегодня на нашей планете буддизм становится религиозной, или дхармической традицией, которая все больше привлекает людей. Кто-то из вас упоминал о ее популярности в среде интеллигенции, людей с научным складом ума.

Среди моих друзей есть и ученые ― вот вы тоже говорили об этом ― выдающиеся ученые, очень известные на нашей планете. Пусть не все из них люди верующие, но они проявляют искренний интерес к буддийской Дхарме. Я провожу здесь разграничения. В буддийских текстах содержатся объяснения о внешнем мире, материи, уме, эмоциях. Это вопросы, никак не связанные с концепцией «благого» и «дурного». Это лишь описание реальной действительности. Эту часть буддизма мы можем называть «буддийской наукой». На основе этого описания реальности возникают такие буддийские концепции, такие как «непостоянство». Непостоянство ― это не проекция ума Будды. Такова реальность, что на субатомном и даже атомном уровне происходят ежемгновенные изменения. Все меняется. На основе этого описания реальности родилась буддийская концепция непостоянства. Так же обстоит дело и с буддийской концепцией отсутствия независимого существования. Все явления существуют в силу наличия иных факторов, взаимозависимости. Это воззрение также основано на реальной действительности. Описание реальности вызывает к жизни определенные буддийски концепции. И эти концепции относятся к области буддийской философии. Ее мы также можем рассматривать отдельно от религиозной составляющей буддизма. Я разделяю буддийское Учение на три категории: науку, философию и религию.

На протяжении последних 30 лет мы проводим встречи и обсуждения с представителями современной науки. Мы не обсуждаем религиозный аспект буддизма, никогда не затрагиваем следующую жизнь, карму или Нирвану. Мы говорим только об уме, об эмоциях, о структуре эмоций, а также о философии ― до определенной степени ― например, обсуждаем непостоянство и взаимозависимость). Эти вопросы очень часто становятся темой наших обсуждений с учеными. Мы никогда не касаемся религии.

И еще, я всегда с уважением отношусь ко всем крупным религиозным традициям. Всякий раз, когда мне выпадает возможность посетить церковь, я непременно ею пользуюсь. И порой я испытываю волнение, большое волнение.

Хочу поделиться со своими буддийскими братьями и сестрами: однажды, будучи в Португалии, я совершал паломничество в Фатиму, к маленькой ― вот такого размера ― статуе девы Марии. И как уже заведено, католики и мы, буддисты, сели все вместе возле этой статуи и провели несколько мгновений в безмолвной медитации. Когда медитация закончилась, и мы уже собрались уходить, я обернулся, чтобы еще раз взглянуть эту маленькую статую. И Дева Мария мне улыбнулась! Иногда, со всем должным уважением, я в шутку говорю: должно быть, Дева Мария не может отличить буддиста от не буддиста.

Как бы то ни было, я испытываю глубокое уважение ко всем этим религиям. Однако уникальная мысль, уникальное учение Будды ― это его учение об отсутствии творца, бога. Все возникло само. Атмана тоже нет. «Я» ― это всего лишь обозначение, наложенное на совокупность ума и тела. Меняется ум, может измениться и «я». С помощью тренировки ума наше «я» в конце концов может стать Буддой, архатом. Нет постоянного, неизменного «я». Это весьма научный поход.

И когда люди из стран, где прежде не было распространено буддийское Учение, начинают проявлять интерес к Будде, к буддизму, к буддийской Дхарме, то на нас, буддистов, ложится особая ответственность. Ведь все больше и больше людей смотрят на нас с ожиданием.

Возьмем санскритскую традицию, или традицию Махаяны, а также отдельные аспекты Тантраяны, тантрических практик, ведь в тибетской традиции есть и тантрические практики…

Тантрические практики порой легко могут создать неправильное впечатление. Тантрические практики должны базироваться на практике Винаи! Только в этом случае они действительно обладают силой. Если заниматься тантрическими практиками в отрыве от Винаи, то возникает опасность, что люди неправильно это поймут. Да и сам практикующий очень легко может совершить ошибку.

Вот почему Виная ― это основа буддийской Дхармы. И именно в контексте Винаи мы должны проводить обсуждения и устанавливать более тесные контакты. Это крайне необходимо! Если мы хотим, чтобы наша Дхарма была жизнеспособной, она должна строиться на Винае. Вот почему встречи, подобные этой, я нахожу весьма и весьма полезными и очень важными.

С тайскими монахами мы часто встречаемся в Бохгае и Сарнатхе. Также и со шриланкийскими монахами. В обществе «Махабодхи», например, состоит достаточно большое число шриланкийских монахов, и нас установлены контакты. И с китайскими монахами мы уже довольно близко познакомились. А вот с бирманскими наши встречи достаточно редки. Лишь несколько раз мне доводилось встречаться с ними в Горакхпуре. Я беседовал там с одним бирманским монахом, а так наши встречи редки. А сейчас приехала целая делегация из Бирмы, я это очень ценю.

Правда, акцент, с которым вы говорите по-английски, немного труден для понимания. Но я очень рад, что вы приехали. И я был очень рад получить «Трипитаку» на бирманском языке! Конечно, у меня нет ни малейшего шанса ее прочитать ― я не знаю ни одного слога, ни одной буквы на бирманском языке. Но я очень признателен за этот подарок. Спасибо! На этом все. Спасибо!

Видео: Тензин Чойджор
Перевод: Юлия Жиронкина
Озвучивание: Игорь Янчеглов
Техническая поддержка: Максим Брежестовский