Обращение Далай-ламы к тибетцам, пришедшим из Тибета, во время весенних учений 27 марта 2006 года

Я хотел бы поговорить с вами о проблеме Долгьяла. Я уже неоднократно обращался к этой теме на протяжении довольно долгого времени, поэтому многие из вас о ней знают. Более того, в самом Тибете, в первую очередь в центральном округе У-Цанг и Лхасе, а также в большинстве районов Дото и Доме, не просто знают об этой проблеме, но с пониманием и согласием встречают мои последовательные разъяснения по этому поводу. Во многих монастырях в этих районах должным образом подходят к решению о том, что принимать, а что отбрасывать в вопросах, связанных с Долгьялом. То же самое наблюдается среди широкой общественности, люди понимают всю ответственность и стараются не совершать ошибок, принимая или отбрасывая ту или иную практику. Я считаю это весьма похвальным и высоко ценю это. Однако этот вопрос сохраняет свою остроту для буддизма в целом, и в особенности для Ганден Подранга, правительства Тибета. Предпринятые шаги приносят пользу Тибету в целом, и я хотел бы поблагодарить всех людей, которые смогли сделать для себя правильный выбор по поводу этих практик. Этот процесс, непосредственно касающийся благополучия нашей веры, не должен начаться и закончиться как китайские кампании по решению насущно важных вопросов, которые возникают в одночасье, затем через некоторое время утихают и, в конце концов, сходят на нет. Мы должны довести начатое дело до успешного завершения.

В вопросе о Долгьяле я сначала прибег к тщательному анализу аспектов, имеющих внешние проявления. Что касается скрытых аспектов, не имеющих материального проявления, здесь при проведении исследования я опирался на доброту и деяния Трех Драгоценностей, величайшего хранилища всего истинного знания. Вопрос о Долгьяле Шугдене является скрытым. Потому я тщательно изучил его внешние и внутренние аспекты, и только после того принял окончательное решение относительно этой практики. Отказ от практики Шугдена, не тот вопрос, в котором я мог бы сделать выбор на основе одного лишь собственного личного мнения. Я рад, что вы - как миряне, так и монахи и монахини – проявили озабоченность и сделали должный выбор по поводу того, что стоит принять, и от чего отказаться.

Тем не менее, в некоторых случаях люди предпочитают делать вид, что они не слышали того, что было сказано; в частности, есть люди, которые, как я думаю, по-прежнему сознательно продолжают выполнять практики и поклонение Шугдену. Этим людям я хотел бы сказать, что все причастные к этому вопросу должны проявить большую осторожность. Если говорить о конкретных именах в Тибете, то надо умпомянуть монастыри в Чамдо. Я полагаю, что там есть люди, которые по-прежнему прикладывают усилия для упрочения практики Шугдена. То же самое наблюдается в округе Драгьяб, в частности в одном из отделений монастыря Драгьяб, и в округе Маркхам есть люди, сознательно сохраняющие и распространяющие эту практику. В прошлом году умер Денма Гонсар. В регионе, в котором он проживал, также есть люди, которые продолжают поклоняться Долгьялу. В Равато округа Ньетанг среди монахов и монахинь, приезжающих в Лхасу из Маркхама, Драгьяба и других мест, есть те, кто занимаются этой практикой. Некоторые монахи из региона Маркхам, которые в соответствии с традицией продолжают обучение в храме Рамоче в Лхасе, продолжают занимаются практикой Долгьяла. В любом из таких случаев, если люди умышленно платят злом за доброту Далай-лам и вместо благодарности выказывают пренебрежение к религиозным и политическим интересам Тибета, то мне нечего им сказать. И если я снова возвращаюсь к важности этой проблемы, то потому лишь, что мы должны испытывать сострадание по отношению к людям, которые по причине незнания, недостатка информации или невежества совершили опрометчивую ошибку, либо были введены в заблуждение другими. Если вам известны подобные случаи, то ваша обязанность объяснить и показать таким людям, что необходимо принять и от чего отказаться. Я считаю, что это очень важно.

Я наложил запрет на практику Долгьяла Шугдена не потому что, внезапно изменил отношение к ней под действием вновь возникшей мысли. Я сам ранее был держателем линии Кьябдже Пабонгки. Я также был учеником Кьябдже Триджанга Дорже Чанга. С самого начала я следовал практике Долгьяла под воздействием многих обстоятельств. Постепенно у меня возникли серьезные сомнения по поводу внешних, внутренних и тайных аспектов практики и ее последствий. Наконец я изучил труды предыдущих Далай-лам и впервые осознал ошибочность практики Долгьяла; в результате я полностью прекратил ее.

Противоречия, связанные с практикой Долгьяла, возникли при жизни Пятого Далай-ламы. Я внимательно изучил точку зрения Пятого Далай-ламы и его подход к разрешению этой проблемы. Изучая труды высокореализованных учителей Тибета, воплощающих собой знания и мудрость страны снегов, и в особенности приверженцев традиции гелуг, живших в то время, я обнаружил работу Пурчок Нгаванга Джампы об истории трех крупнейших центров обучения гелугпинской традиции, в частности Гандена. В этом тексте упоминается, что на практику Долгьяла были наложены ограничения. В биографии Тричен Нгванг Чогдена, наставника Седьмого Далай-ламы Келсанга Гьяцо, упоминается, что во время его пребывания в должности ганден-трипы, поклонение мирским божествам-защитникам на территории монастыря Ганден было ограничено. Эти исторические факты описаны в биографии Чангкья Ролпе Дорже, составленной Тукен Чокьи Нимой, где говорится, что при наложении ограничений на поклонение мирским божествам-защитникам на территории монастыря Ганден Тричен Нгаванг Чогден ясно назвал имя Долгьяла. Из исторических источников совершенно очевидно, что традиция поклонения им на территории монастыря Ганден была ограничена и запрещена. Таким образом, должно быть ясно, что запрещение нами практики поклонения Долгьялу, само упоминание его имени не возникли из ничего; наши действия опираются на исторический прецедент, относящийся к соответствующему периоду времени.

Из всего сказанного очевидно, что не мы впервые упомянули имя «Долгьял». Оно фигурирует в старых текстах. В те времена, когда вырзались деревянные доски для печати этих манускриптов, практика поклонения Долгьялу была широко распространена в Лхасе. Имя Долгьяла вырезано на этих досках. Когда однажды совсем еще молодой Панчен Тенпе Нима, реинкарнация Панчен Палдена Еше, приехал в Лхасу, Еше Гьялцен, наставник Восьмого Далай-ламы Джампела Гьяцо, давая наставления, сказал ему, что монастырь Ташилунпо может быть разрушен новым божеством. В биографии Панчен Тенпе Вангчуга очень четко отражена история того, как был издан указ, запрещающий поклонение Долгьялу и разрешающий присутствие в Ташилунпо только тех божеств-защитников, которые достигли высоких духовных реализаций.

Когда мы читаем биографии предыдущих Далай-лам, а также рассматриваем в хронологическом порядке биографические работы высокореализованных и компетентных приверженцев гелугпинской традиции, становится абсолютно понятно, что высокие учителя, достигшие высоких степеней знаний и мудрости, накладывали ограничения на практику Долгьяла. Я придерживаюсь этой же линии. Относительно недавно Дрепунг Кангсар Дорже Чанг, современник Кьябдже Пабонгки Ринпоче, сказал следующее: «В наши дни практика Долгьяла Дорже Шугдена становится широко распространенным явлением. Это совсем не хорошо».

Если говорить о Кьябдже Пабонгке Ринпоче, в ранние годы своей жизни он придерживался экуменических взглядов. Постепенно он развил связь с Долгьялом. Нужно ли что-то к этому добавлять? В его собственной биографии говорится о недопустимости введния Хаягривы в поле заслуг во время исполнения монахами ритуала почитания учителя (лама чопа). Его биография была напечатана только в Тибете и не печаталась в Индии. Когда предыдущий Далай-лама, воплощение непревзойденной доброты, находился при смерти, ученику Кьябдже Пабонгки Жиде Тазуру приснился сон, в котором Долгьял радостным звонким голосом изрек предсказание о том, что день намганг (30-й или последний день месяца согласно тибетскому календарю) после окончания 29-го дня станет днем расплаты. Как всем известно, «радостным звонким голосом» сообщаются хорошие новости, приносящие счастье. Печальные вести сообщаются подавленным голосом. Когда Жиде Тазур, также известный под именем Меру Талама, рассказал об этом сне своему учителю, Кьябдже Пабонгка Ринпоче ответил, что это известие заслуживает внимания. Позднее, в день намганг (30-й день) 10-го месяца по тибетскому календарю, пришла печальная весть о кончине предыдущего Далай-ламы, и Кьябдже Пабонгка Ринпоче сделал предположение, что, возможно, это событие имелось в виду в пророчестве Долгьяла о дне расплаты. Так написано в биографии Кьябдже Пабонгки Ринпоче.

Пророчество было сделано и оно сбылось. Однако упоминание о том, что оно было изречено радостным звонким голосом, странно. Вам всем необходимо задуматься над этим. Предыдущий Далай-лама был самим воплощением благодарности буддизму и всем живым существам Тибета в целом, и в частности Ганден Подрангу, правительству Тибета. Было ли проявление радости при известии о его кончине благоприятным знаком? Или это было признаком недоброжелательного отношения? Мы должны подумать над этим. При жизни предыдущий Далай-лама давал множество настойчивых указаний Кьябдже Пабонгке Ринпоче, в том числе касающихся практики поклонения Долгьялу. Пабонгка Ринпоче постоянно получал очень четкие указания в отношении практики Долгьяла, и это ставило его в трудное положение. Но с кончиной Далай-ламы прекратились и замечания. Вероятно, в глазах простых людей все могло выглядеть так, будто существовало осознанное препятствование делам Его Святейшества.

Важно, чтобы перед принятием решения каждый из нас беспристрастно изучил вопрос и решил для себя, что хорошо и что плохо, учитывая предысторию этого вопроса. Для отказа от практики Долгьяла помимо упомянутых мною ранее есть и другие причины. Несмотря на то, что я лично видел знаменательные сны, я не вижу большой необходимости рассказывать о них. Но я наблюдал много внутренних и внешних проявлений и знаков. Помните об этом. Если вам нужны задокументированные факты, они есть. Вы можете спросить их, например, в офисе.

Во время недавнего учения по Калачакре в Палден Дрепунге (Амравати, штат Андра-Прадеш, Индия), обращаясь к членам нашей духовной общины в эмиграции – в первую очередь к ламам и геше – по поводу моих наставлений о том, что важно принимать во внимание, решая какую практику принимать, а какую отбросить, я подчеркнул, что чрезвычайно важно руководствоваться четкими соображениями общей ответственности. Неправильно думать, что это ответственность Далай-ламы, который будет доволен, если как можно больше людей станут делать ему подношения, а вас лично это не касается. Миряне, монахи и монахини, поддерживающие связь с Тибетом, должны давать советы и разъяснять, убеждать людей в Драгьябе, Маркхаме, Чамдо, Денма и других округах, в которых существует проблема поклонения Долгьялу, а также всех тех, кто имеет к этому отношение. Будет крайне прискорбно, если в моем присутствии, когда я даю наставления, кто-то станет делать вид, что принимает мои доводы, в действительности поступая вопреки моему совету. Это дело не касается лично меня. Главным образом, это касается религиозных и политических интересов Тибета. Две трети моей жизни уже прошли, и нет сомнений в том, что я проживу оставшуюся часть моей жизни счастливо. Однако каждый из нас должен думать более широко, принимая во внимание религиозные и политические интересы Тибета. Тибетский народ глубоко верит в меня, и я, в свою очередь, несу перед ним клятвенные обязательства, подкрепленные кармической молитвой. В соответствии с этим в мои обязанности входит давать наставления по поводу того, что нужно и что нельзя делать на основе того, что я считаю хорошим или плохим в обсуждаемом вопросе. Следовать ли моим наставлениям – ваше личное дело. В предыдущем воплощении Сонг Ринпоче был ревностным практиком Долгьяла. Мне даже пришлось писать ему по этому поводу, когда он был еще жив. Его новое перерождение, присутствующее здесь, пользуется своей способностью проводить различие между хорошим или плохим, и сейчас выполняет практики, пытаясь избежать ошибок, с учетом краткосрочных и долгосрочных целей, руководствуясь пониманием того, что может принести пользу и что может принести вред, а также с учетом религиозных и политических интересов Тибета. Очень правильно, что перед лицом сегодняшнего собрания Ринпоче вступил на путь совершенствования. Он в полной мере заслуживает поздравления, похвалы и признательности за принятое решение выполнять [мои рекомендации].

Народ Тибета в настоящее время разделен: есть те, кто остался на родине, есть те, кто покинули страну. Пришедшим из Тибета, присутствующим здесь, рано или поздно нужно будет вернуться домой, и пусть возвращение их будет счастливым и радостным. В Тибете нет свободы. Текущее положение дел печально для всех. Однако пройдет не так уж много времени и тибетский народ снова воссоединится. Я постоянно молюсь об этом и настоятельно прошу вас вернуться домой в счастливом расположении ума. Таши делек!

Примечание: письменный перевод на русский осуществлен с английского перевода разъяснений Его Святейшества Далай-ламы, сделанных им по-тибетски во время весенних учений 2006 года.

Перевод с английского: Дарима Дарибазарон